Стрельбы

Каждый мужчина, который во время своей молодости хотя бы год провёл в рядах вооружённых сил, не только смог подержать в руках оружие, но и удостоился возможности из этого оружия пострелять. Даже если солдат был плохо видящим и всю службу провёл где-нибудь в канцелярии генерала, должен был хоть раз, но поучаствовать в стрельбах. Если это не так, то кто-то просто стрелял, назвавший его фамилией, и даже потом за него расписался. Ведь стрельбы — это обязательный боевой норматив, и на каждого солдата выделяется определённое количество патронов, причём боевых.

На тот момент, когда я был сержантом, пальцы моих рук уже несколько раз успели почувствовать, как дёргается автомат при нажатии на курок. И я знал, какие ощущения появляются, когда пуля, выпущенная тобой с неимоверной скоростью, сбивает цели. Знали об этом и все сержанты моей роты. И нам предстояло рассказать об этом нашим курсантам, в связи объявлением очередного дня стрельб. Для нашего батальона стрельбы были редким явлением, так как ими в основном занимались пехотные войска. И возможность подержать автомат, да ещё и пострелять из него, нашим связистам была в радость. Это ведь не какой-нибудь пейнтбол.

— Разбирать автоматы вы уже умеете, — обратился я как-то к рядовым, — теперь пора научиться из них стрелять.
— Мы ещё и чистить их умеем, товарищ сержант, — тут же ко мне кто-то обратился.
— Да, умеете, — улыбнулся я, — сегодня вам как раз их придётся в очередной раз довести до блеска, — я услышал недовольные мычания, — а завтра, после стрельб, ещё раз придётся чистить.
— Да вы их каждый день чистить будете, если в косяках (провинностях) погрязнете! — поддержал меня второй сержант.

Нам предстояло донести до курсантов теорию: как действовать при командах «На огневую позицию, шагом—марш» и «Заряжай»; как нужно принимать положение при стрельбе лёжа; как стрелять из автомата Калашников одиночным огнём; как правильно целиться; и самое главное — какой техники безопасности при этом следовать. Всё это было расписано в наших конспектах, которые писались до этого вручную после отбоя.

День стрельб начался с раннего подъёма всей роты, а именно в пять утра. Для нас был организован ранний завтрак в столовой, из-за чего наряду по кухне пришлось встать раньше обычного. Среди всех солдат роты были выбраны ответственные за оружие, и им были выданы автоматы из оружейной комнаты. Об осуществлении данной процедуры свидетельствовали росписи солдат  в книге сдачи-приёма оружия. Также из оружейной комнаты был арендован ящик для боеприпасов, в который были аккуратно распределены коробки с патронами, в предварительно подсчитанном количестве.

— Что вы как сонные мухи? — начал кричать на нас старшина роты, когда мы погружались в УАЗ-ики, — живее своими ластами двигайте!

Мы расселись по машинам, и через некоторое время стали наблюдать, как дорожное покрытие выбегает из под задних колёс автомобиля, тут же теряясь под следующим за нами грузовиком. До конечной цели, которая располагалась далеко за городом, нам пришлось ехать около сорока минут. И в тот момент, когда от сильного укачивания часть наших курсантов начала засыпать, военный грузовик остановился, и мы услышали приказ о выходе из насиженных за время езды мест. Выйдя из грузовиков, все взводы нашей роты построились, и сержантам было приказано проверить количество наличного состава.

— Все на месте? — крикнул я, смотря на свой взвод, — никто во время поездки из машины не выпал?
— Это что у тебя с ремнём? — обратился второй сержант нашего взвода к одному из курсантов, — между ремнём и кителем можно кулак просунуть, ты не прифигел ли? — после этих слов все курсанты стали резко подтягивать свои ремни. Солдат, которому сделали замечание также начал судорожно поправляться.

Проверив свой взвод, мы со вторым сержантом направились к месту собрания остальных младших командиров. В тот момент, когда курсанты находились в строю, сержанты располагались недалеко, наблюдая за подчинёнными со стороны. А офицеры в этот момент проверяли место стрельб на готовность.

— Сейчас бы костёр развести, да шашлычков пожарить, — сказал один из сержантов, стоящих возле меня, — да пивка под запивочку.
— Ещё гитару в придачу, да пару подружек, — засмеялся второй младший командир. Мы стояли между деревьев возле небольшой поляны, вид которой у всех навеял в голове мысли о гражданской жизни. Но надолго уйти в мир мечтаний нам не удалось, прозвучала команда о готовности к стрельбам, и мы все побежали к своим подразделениям.

Место для стрельб, как я уже указал, находилось далеко за городом, и до ближайшего места, где живут люди, было не близко. Пустое поле, на котором виднелись мишени, уходило далеко за горизонт. А в начале него, где находились мы, возвышалась небольшая постройка, впереди которой в линию были размечены места для изготовки стрельбы. К каждой точке для стрельбы вела отдельная дорожка.

Когда очередь дошла до нашего взвода, мы построились возле стола с боеприпасами, где уже несколько минут подряд старшина нашей роты давал уроки воинских ругательств.
— А ваш взвод после стрельб гильзы собирает, ясно! — обратился он к старшему сержанту нашей роты.
— Вы нас просто обрадовали, товарищ старший прапорщик, — ответил сержант и повернулся ко мне, — ещё не хватало!

— Магазин снарядить! — услышал я команду, обращённую ко мне, когда очередь дошла до меня. Я взял магазин, который был заряжен десятью патронами, и побежал по дорожке к своей огневой позиции. Возле неё, как и возле остальных огневых точек, находился один из офицеров нашей роты. Подбежав к месту сдачи норматива, я лёг на разложенную плащ-палатку и услышал команду офицера «Приготовиться к стрельбе». Услышав приказ, я проверил, что автомат не заряжен, после чего офицер прокричал «Заряжай!». Я поставил автомат на предохранитель, вставил магазин с патронами, после чего мне нужно было принять нужное положение. На уставном языке это называется — изготовиться к стрельбе. Свою правую ногу я слегка изогнул в коленном суставе, а левой ногой, выпрямив её, упёрся в землю. При этом, все мышцы были расслаблены. Левая рука принимала на себя всю тяжесть винтовки, и я её согнул в локтевом суставе, вынеся вперед. Такое положение было наиболее устойчивым, что позволяло противостоять колебаниям руки и туловища.

— Сержант Телицын к стрельбе готов! — прокричал я, поставив переводчик автомата на одиночный огонь.
— Огонь! — скомандовал офицер, и пользуясь прицелом я начал стрелять по мишеням. От каждого выстрела я чувствовал, как рукоять автомата отдаёт в моё левое плечо, и это заставляло держать оружие ещё более крепко. Среди пуль, выпущенных мной, оказалась одна трассирующая. Летя, она оставляла за собой дымный след, так как её задняя часть была заполнена специальным пиротехническим составом. Пули эти были предназначены для ночной стрельбы, чтобы автоматчик мог видеть, куда стрелять.

Некоторые из моих пуль достигли цели. Я снял затвор с затворной задержки и поставил автомат на предохранитель. Далее последовала команда офицера «Разряжай!», и я, отцепив пустой магазин от автомата, встал и побежал обратно. Сдавая автомат, я услышал, как курсанты из моего взвода начали получать команды от офицеров, после чего раздались залпы их автоматов. Все результаты записывались в журналы, как в школе. И у нашего взвода на странице «Огневая подготовка» в тот день появились новые цифры.

Когда стрельбы подошли к концу наш взвод, как и обещал старшина, стал собирать гильзы, которые были разбросаны по все площади огневых точек. Курсанты, словно грибники в лесу, изучали каждый сантиметр, иногда нащупывая пули в траве. И в итоге количество выданных для стрельб пуль сошлось с количеством гильз, чему наш старший прапорщик был безумно рад.

— Обратно в роту предстоит идти пешком, — уведомил нас капитан роты, когда мы все построились перед ним, — это будет своеобразным марш-броском, — тут же на лицах солдат появились недовольные черты. Идти было не близко, но машины, которые привезли нас сюда, действительно уже уехали. Забрали они только ящик для патронов и автоматы.

— А почему машины уехали, товарищ сержант? — спросил меня один из курсантов.
— Это ты просто долго целился, не дождались, — за меня ответил второй сержант.
— Не знаю, — ответил я, — это видимо запланировано было.
— Аренда лимузинов закончилась, — прозвучала из строя ещё одна версия.

Дорога обратно сначала давалась легко, но когда мы стали проходить мимо городского вокзала, у многих стали заплетаться ноги. Скорость наша снизилась. А когда мы вошли через КПП на территорию военного городка, каждый взвод пошёл своим путём. В нашем подразделении я остался один из сержантов, так как второй младший командир побежал в роту. Мне же предстояло провести занятие в классе, и мой взвод направился в учебный корпус. Все солдаты, находившиеся в моём подчинении, образовывали строй из трёх колонн, я же шёл слева от них.

Внезапно я увидел впереди высокого человека, погоны которого выделялись издалека — это был командир нашей дивизии. Он шёл прямо навстречу нашему одиночному взводу, так сильно измотанному стрельбами и марш-броском.

— Всем привести себя в порядок, и шагать чётко в ногу, —  негромко сказал я, повернувшись к своему подразделению. Все поняли, что мимо командира дивизии нужно пройти образцово, иначе может ждать наказание.
С каждым новым шагом высокий человек с погонами генерал-лейтенанта становился всё ближе, я прокручивал в голове команды, которые должен прокричать при его окончательном приближении. И больше всего я боялся ошибиться.

— Взвод, смирно! — крикнул я, когда между взводом и офицером оставалось всего несколько шагов. Все курсанты прижали посильнее руки к телу, а ноги зашагали более уверенно,  издавая чёткий ритм каблуков.
— Равнение На…, — тут я боялся сказать не ту сторону, но всё-таки смог сосредоточиться, — Ле-Во! — все солдаты моего взвода, кроме первой колонны, повернули голову налево, продолжая отбивать чёткий ритм подошвами сапог. Я приложил свою правую руку к голове, повернувшись в командиру дивизии. Он также ответил нам своим приветствием.
Когда генерал-лейтенант прошёл наш взвод, я крикнул «Вольно», и мы пошли дальше с прежним ритмом.

— Пронесло! — услышал я голос из строя.
— Молодцы, — обратился я ко всем, — а теперь последний рывок до учебного класса.

Подобные стрельбы были для нас связистов редкостью, и мы не завидовали в этом отношении пехоте, которые сталкивались с ними чуть ли не каждый день. Зато пехота вряд ли сталкивалась с радиостанциями и морзянкой, которые мозолили нам глаза всю нашу службу.

Далее: Поездка за молодыми, матч Бельгия-Россия