Подготовка к учебному дню, меткий голубь
В обязанности сержантов входит не только командование своим личным составом, но и его обучение. И на гражданке мало кто знает, что в армии, особенно в учебных её частях есть учебные корпуса с классами. В них установлены парты со стульями, есть доски с мелом, а у армейских студентов в тумбочках всегда лежат тетради с ручками, которые они приносят с собой на занятия. Помимо этого, у каждого взвода есть свой журнал, в котором каждый предмет занимает свою страницу с указанием фамилий. И всегда можно увидеть, какие оценки получает курсант. В качестве преподавателей выступают офицеры, а также бывшие курсанты.
Когда я стал сержантом, и мои команды для новых призывников стали восприниматься как приказ, мне также предстояло проводить занятия. Каждый день в кабинете командира роты появлялось расписание на следующий день, в котором каждый сержант и офицер роты мог увидеть, какое занятие ему предстоит проводить. Стоит также заметить, что не все занятия проходили в классах, много часов приходилось проводить и на улице. Например, строевая и огневая подготовка ждали курсантов в любую погоду, а теории в классе не могли заменить визуальное разворачивание одиннадцатиметровых антенн на улице.
Однажды, в один из своих армейских дней, я увидел расписание на завтра. В наряд наша рота не заступала, поэтому мне предстояло написать конспект по двум предметам, чтобы по ним проводить занятия. Учитывая наш напряжённый график, все сержанты писали конспекты после отбоя. Мы конечно пыталсь сделать это раньше, днём, но выходило это редко. Всегда отправляли в какие-нибудь рабочие команды, либо появлялись какие-нибудь дела в роте. А проверяющие могли зайти в класс в любой момент, чтобы проверить, как сержант ведёт занятие, и своим ли почерком написан конспект.
Итак, увидев расписание на завтра, я направился к учебный класс, чтобы проверить, есть ли там книги, с которых можно сделать конспект. В этот момент раздался голос дневального: «Все сержанты и офицеры роты, к командиру роты». Это означало для нас какую-то возможно неприятную новость.
— Все собрались? — начал командир роты, когда все зашли к нему в комнату.
— Иванов задерживается, в туалете, — ответил кто-то из сержантов.
— Это надолго! — тут же кто-то пошутил и раздался смех.
— Так, не до смеха, — продолжил командир роты, — сегодня вечером будет дивизионное построение, командир дивизии решил проверить, как проходит подготовка к учебным занятиям, как пишутся конспекты.
— О, а я в наряд сегодня заступаю? — раздался голос из толпы сержантов.
— Тогда иди, — ответил командир роты, — сержант демонстративно сделал выдох облегчения и вышел за дверь, — поэтому до вечера все конспекты для завтрашних занятий должны быть готовы. Если кто-то не знает, где брать материалы, подходите ко мне.
— Вызывали, товарищ капитан, — в комнату к командиру роты забежал сержант Иванов.
— Да, тебе всё расскажут. Все свободны.
— О чём говорили-то? — спросил у меня Иванов, когда мы все вышли за дверь.
— Сказал, что ночью марш-бросок на 10 километров, — пошутил я.
— Да ладно? — Иванов был готов вернуться к капитану.
— Да нет, шучу, будет проверка конспектов на плацу вечером, так что нужно идти в класс и браться за тетради.
— Блин, это ещё хуже? Может про марш-бросок не шутка? — Иванов немного постоял, и побрёл за всеми в класс.
Через десять минут мы все усердно что-то рисовали в тетрадях. В каждом конспекте нужно было отобразить основные тезисы своего выступления на занятии. В шапке указывалось, кто проводит занятие, а также примерное время на чтение конспекта. Также требовалось указать книгу, которая является источником для конспекта. Если это занятия по строевой подготовке, то источником является «Строевой устав». В классе было много старых тетрадей, поэтому многие просто переписывали тексты из них.
К вечеру мы все успели написать конспекты. И это было даже приятно, так как теперь от этого занятия освобождался вечер. Дождавшись команды командира роты, мы все, надев на себя сумки-планшеты, вышли на улицу. Дойдя до плаца, мы построились в обозначенном месте. Все сержанты нашей роты встали в две линии, мне «посчастливилось» встать в первый ряд. Через несколько минут я увидел, что справа от меня встал заместитель по воспитательной работе.
— Ну что, Телицын, конспекты написал? — обратился ко мне майор.
— Так точно, товарищ майор, — к занятиям готов.
— Постоим так с полчасика и разойдёмся.
— Смирно! — раздался голос где-то в начале плаца, — один из офицеров подал команду, когда увидел приближение командира дивизии. Это был генерал-полковник лет сорока, высокого роста. Услышав доклад офицера, командир дивизии не спеша стал проходить мимо построившихся на плацу. В этот момент мимо замполита пролетел голубь, чуть не задев край врехнего убора. На головах у нас всех были армейские бейсболки, которые летом отлично закрывают от солнца. Замполит закрыл от неожиданности глаза, но пошевелиться не смог, иначе бы это привлекло внимание генерала. Но я прекрасно увидел, что произошло рядом со мной.
Генерал-полковник был далеко от нас, спокойно читая чей-то конспект. Я смотрел вперёд себя, наблюдая, как на противоположной стороне плаца стоят солдаты из другой части, так же мёртвыми взглядами наблюдая за нами. Обстановка вокруг затягивала в какую-то бездну грусти и скукоты. И в этот самый момент я почувствовал, как на козырьке моей фуражки смачно приземлилось нечто жидкое, пущенное вновь пролетающим голубем.
— Точно в цель, — услышал я голос соседа слева от меня. У всех стоящих рядом со мной, и у меня в том числе, возникло огромное желание засмеяться.
— К деньгам, — добавил замполит. Я почувствовал, как он усердно сдерживает смех.
А генерал подходил к нам всё ближе и ближе. Я поднял глаза в попытке разглядеть уровень бедствия. Солнце хорошо освещало наш плац, поэтому я чётко смог рассмотреть, насколько голубь хорошо питается. Мне хотелось снять с себя фуражку и выйти из строя, но по понятным причинам сделать я этого не мог. Также у меня возникало желание, чтобы голубь пролетел над генералом, и вручил ему такой же подарок, как и мне. Может тогда он закончит свою проверку?
Но генерал не стал дожидаться своего голубя, не дойдя до нас, он приказал старшим офицерам самим продолжить все проверки, а сам удалился с плаца. Через пять минут мы все разошлись, и наконец-то смогли вдоволь посмеяться.
На следующий день я провёл два часа занятий в учебном классе. Читая конспект, я всё время поглядывал на свою отстиранную фуражку, и сдерживал свой смех.